Утамыш - История Утамыша

В разрушенном кургане в урочище Токачи, к северо-востоку от с. Утамыш, механизаторы совхоза «Утамышский» обнаружили погребальное сооружение, перекрытое двумя накатами крупных бревен. Под ним в сильно деформированном срубе находилась четырехколесная повозка с помещенным на ней массивным саркофагом, изготовленным из двух половинок толстого (до 1 м ) ствола, распиленного вдоль. Среди археологического инвентаря следует отметить серебряные и золотые подвес.ки, бронзовые ножи-клинки, браслеты, бусы из горного хрусталя, сероглиняный, плохо обожженный сосуд яйцевидной формы.
Авторы раскопок датируют эти погребения концом III--нач. II тыс. до н. э. и сближают погребальный обряд с ранними курганами майкопской культуры, в которых особенно четко прослеживается влияние древнеямной культуры древних кочевников.
Таким образом, еще во времена Нальчикского могильника древние степные племена стали проникать на Северный Кавказ, принесли сюда прежде не характерный курганный погребальный обряд. Важно, что этот обряд повсюду сопровождается и специфическими предметами материальной культуры степных племен: яйцевидной формы круглодонными сосудами, бронзовыми листовидными ножами-клинками, костяными проколками, булавками, иглами. Отдельные археологические предметы быта, украшения, оружие и пр., не подкрепленные стойкими признаками погребального обряда, еще не могут непременно говорить об этнических перемещениях. Прочно овладев Северным Кавказом в центре и на окраинах, носители курганной культуры проникли и на южный Кавказ.

Тут просто исторические справки про родное село

http://www.nasledie.org/v3/ru/?action=view&id=239540

1. В 1971 г. Гамринской археологической экспедицией Института ИЯЛ Даг. филиала АН СССР были раскопаны два древних кургана в окрестностях с. Утамыш Каякентского района. Их погребальный инвентарь достаточно характерен. В кургане 3 найдено мраморное навершие булавы, плоскочерешковый клинок и четырехгранный обоюдоострый стержень из бронзы, наконечники дротиков и стрел из кремня и обсидиана, золотые двулопастные височные подвески, глиняный сосуд. В кургане 1 обнаружены только украшения: бусы из пасты, горного хрусталя и меди, кольца из морских раковин, бронзовые браслеты и булавка с петлевидно завязанной головкой, серебряные височные подвески в полтора оборота, пронизки, "булавовидные" привески, бляха и др. По этим находкам курган 3 датируется концом III - рубежом III-II тыс. до н.э., курган № 2 - второй четвертью II тыс. до н.э.

2. Необычен погребальный обряд Утамышских курганов: в больших (в кургане 1 - 4x3, 8x5 м в кургане 3 - 4, 2x3, 2x4,4 м) прямоугольных ямах возводились деревянные срубы (в кургане 1 - из шести, в кургане 3 - из трех венцов) для индивидуальных захоронений, совершавшихся в массивных саркофагах из расколотых пополам отрезков стволов (в кургане 1 саркофаг помещен на четырехколесную повозку). Умерших клали на спину с вытянутыми или согнутыми в коленях ногами, ориентация восточная с небольшим отклонением к северу. После совершения захоронений срубы перекрывались настилом из плах (курган 3) или двойным бревенчатым накатом (курган 1), а могильные ямы заполнялись большим количеством (50-70 куб. м.) камня и отмечались курганными насыпями.

3. Полностью погребальный обряд Утамышских курганов пока не находит себе параллелей. Но многие его черты представлены в первой группе курганов майкопской культуры, некоторых памятников северокавказской культуры, а также в кургане Уч-тепе в Азербайджане и Беденских курганах в Грузии. Примечательно, что как и в Утамышских курганах, в некоторых из названных памятников встречены и захоронения в деревянных срубах (Мекенская, Нов. Аршти, Усть-Джегутинская, Бедени и др.). Все эти кавказские захоронения в срубах хронологически являются древнейшими среди известных ныне погребальных сооружений подобного типа. Отмеченные факты позволяют не только [17] по-новому оценить роль кавказских племен в формировании древнего обряда срубных захоронений, но и создают новый аспект в проблеме происхождения самой срубной культуры.

4. Пышный погребальный обряд Утамышских курганов, требовавший немалых трудовых затрат, свидетельствует о привилегированном положении погребенных, вероятно принадлежавших к родо-племенной верхушке.

...
НАШЕСТВИЕ ПЕТРА1 НА ДАГЕСТАН (1722г.)

ГЕНРИХ БРЮС
ИЗВЛЕЧЕНИЯ ИЗ ДНЕВНИКА УЧАСТНИКА ПОХОДА ПЕТРАI НА ДАГЕСТАН
(ХРАНИТСЯ В Р.Ф. ИИАЭ ДНЦ РАН Ф. ОП. 1. ДЕЛО №58.)

Счастливая экспедиция бригадира Ветерани.
Государь (ПётрI) получил от генерала Ветерани приятное известие, что тот изрубил корпус из 6 тысяч человек провинции Андреева (Эндирей), сжег их главный город (Эндирей), опустошил целую провинцию (ныне Хасавьюртовский, Казбековский, Новолакский районы Дагестана и сопредельные районы Чечни). Всех жителей, которых он мог взять, старого и молодого, обоих полов, в числе многих тысяч, он отправил в Астрахань под прикрытием 5 тысяч казаков и 15 тысяч калмыков и через это освободил много тысяч рабов и рабынь, которые томились в том городе (сюжет перекликается с взятием Казани Иваном Грозным) (Л.-36)
Поход в Дербент
16-го мы снялись и прошли до реки Манас, где было много воды, но не было фуража. Поэтому мы пустили своих коней пастись в близлежащих горах. Здешние татары (дагестанцы) угнали многих из оных. Когда мы разбили лагерь в старом Буйнаке (ныне Уллубий-аул в Карабудаахкентском районе Дагестана), государь отправил трех казаков и посла к султану Утамыша (селение Утамыш Каякентского района Дагестана), который жил в горах в некотором отдалении, с требованием, чтобы он прислал депутата (делегата) для конференции (встречи) и велел ему снабдить армию вьючными животными, что бы отвести наш багаж в Дербент.
Жестокость Султана (Утамыша)
18-го прошли 25 верст и разбили лагерь на берегах реки Инчхе, куда пришел посол и принес ответ от султана Утамыша, сказав, что три казака в его присутствии были умерщвлены... Султан приказал ему передать государю, что с каждым из его людей, которые попадут в руки султана, будет сделано то же самое. Что касается же конференции (встречи), то они готовы ее иметь с саблями в руках (Л.-4.
Последствия этого
19-го показались татары (дагестанцы) на стороне гор, приблизительно 12 тысяч человек (по другим данным 10 тысяч) и хотели исполнить свои угрозы. Наши ядра не доставали их, так как они находились на возвышенности. Тогда, государь сам повел в атаку 8-й дивизион драгун, а за ними пошли казаки*. Враг, не выдержал нашей атаки... В итоге в сражении погибло 600-700 их бойцов, 40 было взято нами в плен. Между ними находилось несколько сановников (знатных) и также магометанский (правильно мусульманский) священник (неверно, в исламе нет священства), который был одним из их предводителей и который не отклонил жестокое убийство тех казаков... Их (казаков) тела нашли впоследствии драгуны вблизи султанского дворца, насаженные на кол.
Своих жен и дочерей враги отослали в горы, прежде чем пошли в экспедицию; после этого были сожжены султанская резиденция (Утамыш) и 6-ть других деревень были совершенно опустошены (селения Мюрего, Маммааул, Кичи-Гамри, Кая-кент. Алходжа-кент, Усеми-кент, Сергокалинского и Каякентского районов Дагестана).
20 отчаянных татар (дагестанцев).
Партия драгун в погоне загнала 20 татар (дагестанцев) в такое узкое место, из которого они не могли выйти. Видя себя запертыми, они бросились на колени и со смиренным видом предложили свое огнестрельное оружие вперед направленными дулами. 20 драгунам было приказано спешиться и принять их оружие. При их приближении эти отчаянные татары (дагестанцы) вскочили, бросили метательные копья (дротики), умертвили всех драгун и потом своими саблями сделали такое неожиданное нападение и поранили еще многих, с большим трудом нам удалось изрубить их на куски (Л. -50). Когда схватка кончилась, и мы продолжили путь, то в столице Утамыш и на всей дороге мы находили трупы, татар (дагестанцев) убитых нашими драгунами.
Красивый молодой татарин
Между мертвецами нашли мы юношу 18-20 лет, которому только, что была отсечена голова. Его лицо и фигура были чрезвычайно прекрасны в смерти, что каждый кто шел мимо его тела, останавливался и говорил, что никогда не видел подобной красоты. Но так как это удивление задерживало наш поход, то генерал Р. (из контекста следует, что это сам царь Петр I Романов) велел убрать его с дороги. После приблизительно 15-ти верстного похода мы встретились с нашими драгунами и казаками нагруженными богатой добычей. Генерал Ветерани сказал генералу Романову, что все кончилось и кончилось как следует.
На высоте где сперва показался неприятель, мы [установили] 21 повешенного пленника в возмездие за жестокую смерть наших трех казаков (Л. -51). Одному из пленных отрезали нос и уши и он в этом виде был послан с письмом к утамышскому султану, в котором его упрекали за жестокое обращение с нашими посланниками. Священника за его нечеловеческое варварство четвертовали.
Мужество священника
Когда об этом спросили священника, он ответил решительно, что он поступил бы точно также со всяким из наших людей, которого он бы получил в свою власть, чтобы отомстить нам за наши действия при Андрееве (Эндирее) с его друзьями и союзниками. Главное и превыше всего остального они (дангестанцы) считаются свободной нацией, и никогда не будут поклоняться чужому князю (Л. -53). Адмирал (Апраксин) спросил у него, как смели они (чуть более 10 000) атаковать правильно обученную и многочисленную армию (более 110 000), которая превосходила все силы, которые они могли выставить и всю возможную помощь которую они могли бы ожидать от всех своих соседей. Священник ответил, что они совершено, не боятся нашей пехоты, не особенно высоко ценят способности казаков и лишь драгуны смутили их своей доселе не виданными в здешних краях дисциплиной и военным талантом. После этих слов священник отказался о чем- либо еще отвечать.
Другой пленник, когда был подведен к шатру (палатке адмирала Апраксина), не хотел отвечать ни на один вопрос, которые ему предложили, тогда отдали приказ его раздеть и бить плетьми. Он, получив первый удар, вырвал шпагу у стоящего рядом офицера побежал к шатру адмирала и, наверное, убил бы его, если бы два часовых, стоявших у палатки, не вонзили ему свои штыки в живот. Падая, он вырвал зубами из руки одного часового кусок мяса, после чего его убили. Когда император вошел в палатку. Адмирал сказал, что он для того пришел в эту страну, чтоб его пожрали бешеные собаки, во всю жизнь еще ни разу так не испугался. Император, улыбаясь, ответил: «Если б этот народ имел понятие о военном искусстве (военной организации), тогда бы ни одна нация не могла бы взяться за оружие с ними (то есть воевать с ними)» (Л.- 54).
Чтобы держать в страхе этот народ император велел построить крепость на реке Инчхе, под надзором барона Рене, лейтенанта гвардии и все калмыки и некоторые казаки должны были здесь остаться, что бы защищать крепость. 21-го армия опять снялась с места и шла все время, через виноградники и фруктовые сады и, пройдя 20 верст к вечеру пришла к реке Дарвагу.
[Далее нами опущено малоинтересное описание пребывания в Дербенте (Л.-55-63)]
Описание обратного пути из Дербента в Тарки.
11-го мы прошли 4 версты до реки, где было наше укрепление, с бароном Рене во главе. Крепость находилась в надлежащем порядке. Для ее защиты впредь мы оставили в ней 100 солдат и 200 казаков. Здесь мы были настигнуты врасплох армией султана Утамыша. Посол из Дербента принес известие, что султан Махмуд в союзе с персидским усмием (Кайтагский уцмий Ахмад-хан) набрал 20 тысяч человек и задумал на нас напасть ночью, из-за чего мы целую холодную ночь до другого дня оставались под ружьем, потому-что неприятель все время шнырял у нас перед глазами. Несмотря на это, мы поднялись и прошли еще 12 верст встречая беспрестанно неприятеля, который старался несколько раз во время пути напасть на нас, но при нашем приближении каждый раз убегал, но часто оставаясь вблизи нас, и взял в плен 2-х казаков, а мы взяли 3-х татар (дагестанцев) (Л.- 63).
Еще одна бессонная ночь, ночные стычки, несколько сот отравившихся лошадей. 14-го мы прошли 24 версты и неприятель постоянно был перед глазами. Еще одна бессонная ночь. Армия сделалась негодной к службе. Несмотря на слабость, мы прошли 25 верст до Тарку. Отсюда были посланы два трубача и два казака, что бы известить шамхала (Адиль-Гирея) о нашем прибытии, которых мы при въезде в город нашли мертвыми. Их платья (одежда) и лошади были найдены у семи дагестанцев принадлежавших Тарку, которых мы поймали и в присутствии шамхала и жителей города четвертовали, и куски их тел для примера повесили на возвышенных местах. Государь упрекал шамхала, как в убийстве «послов», так и по поводу его мошеннического соединения с его врагами во вред армии. Этот шамхал уверял государя, что касательно этого он не виноват, а его брат и двое сыновей во главе [неприятельского] корпуса были поставлены по злонамерению народа и действовали против него (Л.- 64).

Oтемишские пиры

У магометан в Дагестане сохранилось предание, что ислам распространен был здесь в начале IX века потомками двух дядей Магомета, Гамзата и Аббаса, явившихся в Дагестан из Аравии. Так как племя пророка свято почитается мусульманами, то во все те места, где есть могилы сродников его, народ приходит на поклонение праху их. Несомненно, что могил таких в Дагестане найдется не мало, но не все они сохранились в памяти народа. Пользуются всеобщим почтением, как "пиры" (святые), могилы сродников пророка, находящиеся в селении Отемиш* (Дагестанской области, Кайтаго-Табасаранскаго округа). Они передавались из рода в род у своего племени, и теперь владетелем отемишских пиров является "ших" (родич пророка) Абдул-Вааб, так как жена его ведет свое происхождение от пророка.

Аул Отемиш, "колыбель дагестанских шихов", как называют его усердные поклонники ислама, лежит под 42° 24' с. ш. и 17° 22' в. д. (от С.-Петербургского меридиана); он расположен по северному склону холма Гала-Бай (около 1200 футов над уровнем моря); его более чем трехтысячное население состоит из татар-суннитов1), исключая душ десяти евреев...

Вокруг Отемиша разбросано несколько курганов различной высоты и фигуры; основания этих курганов совсем несходны между собой: у одного холма основание представляет окружность, у другого - овал, у третьего - неправильную фигуру, так что курганы эти, по фигуре их, нельзя принять за искусственные насыпи. В версте от Отемиша, по дороге, ведущей в Дешлагар2), есть один курган овальной формы, стоящий вдоль дороги и прорытый в этом направлении (продольно), для удобного проезда; сечение это обнаруживает наклонные пласты желтой сланцеватой глины, не содержащие никаких признаков органических остатков или могильника. Одним словом, здесь нет ничего такого, что давало бы право предположить внутри этих курганов останки людей. Тем не менее на всех этих холмах, над могилами шихов, красуются высокие шесты, увешанные различного рода тряпочками, отрезанными от платья суеверных мусульман и мусульманок, молившихся здесь об исцелении от разных недугов. На восточном конце аула, над одним из холмов, где, по преданию, покоятся останки нескольких шихов, построена молельня, носящая название Халват, т. е. уединение; сюда-то со всего Дагестана и некоторых селений Терской области в январе и феврале месяцах (с 10 января по 5 февраля) стекаются на поклонение все магометане, более точно выполняющие требования шариата; посещение Халвата считается "зуабом", т. е. душеспасительным делом; но больше всего в Халвате собирается так называемых мухлисов.

Этим именем называются в настоящее время в Дагестане немногочисленные последователи тариката. Тарикат выражается в добродетели, в точном выполнении требований богопочитания, в восторженных молитвах, в благочестивом созерцании, в полнейшем отрицании всех земных благ, словом, - в отрешении от всего земного. Арабское название "мухлис" значит чистый, непорочный. Мухлисов в Дагестане немного: едва можно в двух-трех аулах найти одного мухлиса, и народ на них смотрит как на юродивых.

В январе 1888 года мне пришла мысль побывать в Халвате: погода благоприятствовала путешествию, и мимо моих окон в этот день прошло много богомольцев, направлявшихся в Халват; единственное, что удерживало, это - опасение, что меня, как гяура, не допустят в Халват. Но я надеялся уладить это дело с помощью знакомых и отправился.

На пятой версте от Дешлагара я свернул с почтовой дороги на юго-запад, в гору, где было слышно протяжное пение: "ла Иллаха, иль Аллах". Поющие были мухлисы, идущие в Халват. Не успел я поровняться с пилигримами, как навстречу показалось несколько верховых, возвращающихся из Халвата. Завидя последних, мои спутники с громкими и учащенными восклицаниями - "ла Ил-лаха, иль Аллах! иль Аллах! иль Аллах!" - бросились в объятия возвращающихся. Идущие в Халват, подбежав к возвращающимся, остановились перед последними, как вкопанные, подняли обе руки вровень с лицом, обратив их к себе ладонями, и стали, не спуская глаз с ладоней, произносить шепотом молитву, которую заключили громким возгласом: "па-тиха" (т. е. да будут помилованы); за тем, держа обеими руками правые руки возвращающихся, обратились к ним с хоровым приветствием: "ва саламу алейкум!", после этого начались между мухлисами восторженные поцелуи, и, наконец, обе стороны пустились в пляс с раздирающими душу криками: "иль Аллах! иль Аллах!.." Эта картина поразила меня; казалось, что я вижу различного рода сумасшедших: один плясал лезгинку напевая: "ла Иллаха, иль Аллах"; другой, произнося эти священные слова, кувыркался, третий подпрыгивал и т. д., словом, трудно передать весь этот хаос восторгов. Далее, по дороге, мне встречались татары, совершающие намаз (молитву) на курганах, на которых стояли шесты с лоскутками разноцветных материй.

В Отемише я остановился у своего ученика Абдул-Маджида. Тотчас, как я приехал, он отправил к шиху Абдул-Ваабу свою жену, просить для меня разрешение войти вечером в Халват. Разрешение было дано, только с тем условием, чтобы я нарядился в татарский костюм. В восемь часов с Абдул-Маджидом мы были в Халвате.

Здание Халвата обращено на юго-запад и имеет два хода: один с северозападной стороны, ведущей прямо в Халват; он служит лишь для выхода, но не для входа, потому что здесь нет приспособлений для омовения; другой - с северо-восточной стороны; он ведет в переднюю Халвата; здесь у правой стены от входа стоят два "челека" (кадки) с ключевой водой и более десятка кувшинов, служащих для омовения. Мы вошли в переднюю, в западной стене которой было отверстие в самый Халват.

Это довольно большая комната; длина ее около сорока шагов, ширина - не более пятнадцати, высота - сажени в две. Но помещение это было очень тесно для собравшихся сюда богомольцев, которых было от 300 до 400 человек. Зал этот был освещен тремя простыми висячими лампами с закопченными стеклами. По всей длине в боковых стенах, на высоте сажени, приделаны полки для складывания верхнего платья; под полками, Довольно близко друг от друга, вбиты в стены деревянные колья, увешанные "чаригами" (обувь), так как в мусульманских храмах нельзя быть в обуви. У правой стены, на высоте аршина от земли, устроены широкие нары во всю длину Халвата; под этими нарами, говорят, похоронены шихи, на поклонение которым и пришла толпа богомольцев. Вдоль передней стены сделана завалинка, на которой занимают места кадии, муллы и почетные старцы.

По-видимому, молящиеся только что собрались, ибо некоторые искали еще места для обуви и шуб. Другие тихо сидели, кто на коленях, кто (большинство) поджавши под себя ноги, как говорится, по-турецки; изредка тишина прерывалась зевотой, сопровождаемой возгласом: "я, Аллах" (о, Боже!). Но вот встал на завалинку ших Абдул-Вааб, обратившись лицом к народу, и громко стал призывать его по-арабски к молитве. Как только первые слова "эзена" (призыва к молитве) долетели до присутствующих, все они, проведши обеими руками по лицу, подняли глаза вверх со словами; "я, Аллах акпар" (о. Боже великий!); начался намаз, продолжавшийся не более получаса. После намаза ревностные мухлисы устроили "зикр": на ковре, постланном посреди Халвата, составили кружок, который скоро разросся в громадную толпу. В углу Халвата, на нарах, устроился отдельный кружок из молодых горцев Даргинскаго округа, человек в восемь; между ними находился чернобородый, с обнаженной головой, средних лет татарин, последний "ус-таз" или "мюршид" (учитель в деле веры) со своими "мюридами" (учениками). Свет ламп уменьшили. Один из седовласых мухлисов, стоявший по средине толпы, громко и медленно пропел: "ла Иллаха, иль Аллах...", толпа хором стройно повторила то же самое; через минуты три голос солиста слился с хором, и пение, хотя стройное, под такт, зачастилось до того, что слышно было лишь выкрикиванье слов: иль Аллах. Пение продолжалось часа полтора беспрерывно и под конец превратилось в безпорядочный крик с подпрыгиваниями из стороны в сторону, вперед, назад; некоторые отдельно кружились... Наконец, упал один мухлис безчувственно-бледный на ковер, за ним упали еще человек пять-шесть, и "зикр" прекратился... Еще целые четверть часа после этого не могли отдышаться богомольцы; все старались cпepеть дыхание, дабы услышать бред упавших мухлисов, которые в состоянии бреда разговаривают, как полагают мухлисы, или с пророком, или с покойными шихами, здесь похороненными. Но никто не бредил в эту ночь. Спустя некоторое время; появилось человек пять молодцов с большими кувшинами (ахчалыкъ) в одной руке и деревянной чашкой в другой: они разносили воду для питья, и к ним жадно протягивались руки мухлисов. Когда все отдохнули, один из богомольцев обратился к джунгутайскому (Джунгутай - аул Темир-Хан-Шуринского округа) мулле с предложением "покачать головой". Мулла согласился: встал с завалинки, уселся на ковре посреди Халвата и пропел вместе с народом несколько раз: "ла Илаха, иль Аллах..." на несколько ладов; затем стал на искаженном адербейджанском наречии3) петь стихи, которыми и завершился вечер... Стихи эти были элегического характера: в них высказывалось полное разочарование в благах видимого суетного мира и надежда на единого вечного Бога и Его пророка.

Примечания:
** В "Пятиверстной карте Кавказа": - "Утемиш"
1) "Татарами" в русских источниках XIX в. назывались все тюрко-язычные народы. Здесь речь идет о кумыках.
2) Дешлагар - старое название населенного пункта, ныне - Сергокала.
3) Старо-кумыкский литературный письменный язык автором воспринимается как испорченное азербайджанское наречие. Очевидно, речь идет о суфийских стихах поэта А. Атлыбоюнлу (Какашуралы), пользовавшихся в тот период у кумыков огромной популярностью в народе.

Источник::
Л. Ханагов. Отемишские пиры // СМОМПК, Тифлис, 1892. Вып. С. 146-151.

Оглан-Беги Пир

Пользующийся особой святостью пир расположен вблизи селений Алходжакент, Гаша и Джавангент (Каякентский район). По преданиям, здесь предана земле героиня арабо-хазарских войн (VII в.) Оглан-Беги, смертью своей смерть поправ, защитившая честь и достоинство своего кумыкского племени и народа.

По мысли некоторых авторов, она стала героиней "Книги завоеваний" арабского географа Ибн Асама аль-Куфи. Другие, напротив, героиню аль-Куфи связывают с Ай-Кыз "Анжи-наме".

Интересно и само имя "Оглан-Беги", свидетельствующее об аристократическом происхождени его носителя. В древнетюркском и старокумыкском языке "оглан" ("улан") имеет значение "царевич", "царевна", а "бийке" - "княжна". "Уланбиями", например, у кумыков называли "принцев крови" (шаухаличей) - прямых наследников правителей.

Литература: Джабраилова У. Тарихни бетлеринден: Огланбеги пир //"Ёлдаш". 1994. 7 апрель.